Зарождение военной символики на Руси
В ходе постепенного приобщения к культурным традициям Византии Древняя Русь унаследовала и адаптировала многие античные моды и привычки. Сегодня, спустя столетия, наше представление о русских воинах тех далеких времен будет неполным без учета многих, казалось бы незначительных, деталей. В предлагаемой статье мы остановимся на одной малоизученной группе подобных памятников художественного ремесла — средневековых русских перстнях-печатках.
Древние греки, этруски и римляне украшали свои перстни геммами (от лат. gemma) — драгоценными или полудрагоценными камнями с врезанными (инталия) или выпуклыми (камея) изображениями. Перстни служили печатями, а также свидетельством принадлежности к тому или иному сословию (так называемые владычные перстни). Тематика изображений на них была различной: от фигур античных богов и героев до геральдических композиций, включающих, например, бюст Зевса-Сараписа и орла с широко распростертыми крыльями. Изображались также трофейные знамена, увенчанные статуей крылатой Виктории.
Христианство внесло заметные изменения в выбор изображений и символов: появились крест, хризма и фигура Доброго пастыря, характеризующие новую иконографию. Византийские перстни, выполненные из драгоценных металлов, обычно уже не имели украшающих их гемм, а печаткой служил сам щиток (матрица) с зеркально воспроизведенным на нем текстом, монограммой или какой-либо сюжетной композицией. Характерно, что даже в V-VI вв. на перстнях все еще продолжали изображать римского орла. Позже, с развитием иконопочитания, на смену прежним символам приходят фигуры архангелов с крестом, изображение Христа, обеими руками благословляющего жениха и невесту (обычно — императорскую чету), крест с погрудными изображениями Христа и императорской четы, и, наконец, евангельские сцены. Последние появляются главным образом уже XIII-XIV вв., то есть в поздневизантийский период при Палеоло-гах, когда новые иконографические темы становятся популярными.
Если античные и византийские перстни изучены достаточно полно, то аналогичные русские памятники, к сожалению, пока остаются без должного внимания. Приоритетом отечественной сфрагистики (исторической дисциплины, изучающей печати и оттиски) являются вислые свинцовые княжеские печати (буллы) и, в меньшей степени, оттиски печатей и матриц.
Перстни. Литье, гравировка. 2-7, 10-14 — медный сплав; 1, 9 — серебро; 8 — серебро, позолота. Размеры (в мм): внешний диаметр шинки (кольца) х длина щитка х ширина щитка (если щиток круглый, его размер обозначен одной цифрой).
Из коллекции автора; 13 — из частной коллекции).
1. XV-XVI вв. Новгород. (22,9 х 12,3 х 8,9).
2. 2-я пол. XV — нач. XVI вв. Тверь. (19,6 х 12,7).
3. XVI — нач. XVII вв. Калуга. (22,5 х 11,0 х 7,4).
4. XVI — нач. XVII вв. Калуга. (20,0 х 12,2 х 10,4).
5. XV век. Калуга. (24,0 х 14,7 х 11,5).
6. XVI — нач. XVII вв. Калуга. (22,2 х 12,2 х 10,6).
7. XVI — нач. XVII вв. Калуга. (22,0 х 11,7 х 8,7).
8. XV — XVI вв. Тула. (22,5 х 12,8 х 9,0).
9. XVI в. Новгород. (17,0 х 10,1 х 9,4).
10. XV -XVI вв. Калуга. (21,5 х 14,5 х 13,0).
11. XV в. Тверь. (25,2 х 13,7 х 12,7).
12. XVI в. Новгород. (22,7 х 12,0 х 9,0).
13. XVI в. Калуга. (24,7 х 16,0).
14. XVI в. Калуга. (23,6 х 15,4 х 12,9).
В то же время совсем мало изучены сами матрицы, основную часть которых составляют перстни-печатки. С их помощью владелец делал оттиск на воске или мастике, и полученное таким образом изображение становилось «знаком собственности» (или власти).
Перстни-печатки были известны на Руси уже в X в., но повсеместное распространение получили только в XV. Ранние серебряные перстни, украшенные чернью, с круглыми, прямоугольными, квадрифо-лийными и шестиугольными щитками имеют розетки из кринов и розетки геометрического характера, раппорт бордюра — из лозы. На них встречаются княжеские знаки, изображения фантастических зверей и птиц3. Подобные изделия ювелиров X — начала XIV вв. весьма немногочисленны и известны, главным образом, по находкам из древних кладов, как, например, перстень Св. Алексия — в 1354-78 гг. митрополита Московского.
Совершенно иную картину распространения сюжетных изображений дают многочисленные перстни XV — начала XVII вв., найденные в Калужской, Новгородской, Тверской, Московской и Тульской областях за два последних десятилетия. Всплеск таких находок, составивших в результате 32 единицы, обусловлен археологическими исследованиями новых территорий и широким использованием для поиска металлодетекторов. Половину находок составляют перстни, обнаруженные на берегах Оки, преимущественно в черте города Калуги. К сожалению, все они являются случайными находками. Среди них нет экземпляров, происходящих из закрытых комплексов либо из культурных слоев, что серьезно затрудняет их датировку5. Не помогает решению данной проблемы и изучение технологии изготовления перстней, так как изображения на них вырезаны вручную, в схематичной манере. Поэтому перстни имеет смысл классифицировать, прежде всего, по сюжетам.
Представляется вполне логичным предположение о том, что сюжеты перстней напрямую связаны с деятельностью их владельцев. Считается, например, что византийские перстни со сценой обручения принадлежали членам императорской семьи, а древнерусские с изображением креста и фигур архангелов —духовным лицам. Развивая эту мысль, можно предположить, что средневековые перстни с изображениями воинов имели отношение к служилому (военному) сословию. Относительно каждого из них можно дать подробное описание, но гораздо труднее полностью раскрыть и истолковать смысл вырезанной символики. Надо также учитывать общий схематизм изображений, который диктовался используемым материалом и малыми размерами перстней.
На общем фоне качественно выделяются новгородские перстни (ил. 1, 9, 12), что может быть объяснено активными контактами Новгорода с европейскими странами и достаточно высоким уровнем мастерства новгородских ювелиров. Их отличает высокая техника исполнения и художественная выразительность. Тем не менее, изображения в целом отличаются наивностью образа и крайней обобщенностью. Вследствие этого изображения на перстнях столь же условны, как на монетах и печатях средневековой Руси.
Сходство изображений на перстнях-печатках и русских монетах XIV- начала XVI вв. очень примечательно и характерно. Так, сюжеты воина с топором и мечом (ил. 15) и воина на коне с мечом (ил. 16) можно увидеть на монетах великого князя Василия Дмитриевича (1389-1425 гг.). Изображение воина с мечом и щитом (ил. 17) встречается на монетах князя галичского Юрия Дмитриевича (1389-1434 гг.), а также на монетах Тверского княжества6, но чаще всего этот сюжет встречается на монетах князя Бориса Александровича (1425-1461 гг.). Из 30 типов монет этого князя изображение воина со щитом и мечом присутствует на 6 типах, относящихся к середине и второй половине его правления. Это явно сближает монетную символику с образом Святого воина, традиционно воспроизводимого на свинцовых княжеских печатях XII-XV вв.
Наиболее интересные в контексте этой сюжетики перстни имеют на щитке (обычно овальной формы) изображение фигуры стоящего, либо идущего воина-копьеносца (ил. 1). В принципе изображение Святого воина с копьем появляется в княжеской сфрагистике еще в начале XII в. Примером может служить печать, принадлежавшая новгородскому князю Всеволоду — Гавриилу Мстиславичу — Феодоро-вичу (1117-1136 гг.). На ее лицевой стороне помещено изображение Благовещения с «испуганной Марией»: архангел с жезлом в руках и Мария с пряжей, сидящая на скамье. На обратной стороне помещено изображение Св. Федора в полный рост с копьем в правой руке и со щитом, опущенным вниз, в левой. На печатях новгородских посадников XIV-XV вв. часто встречается вооруженный копьем всадник10. Однако перстни из калужских находок типологически относятся к более позднему времени (скорее всего, к XVI — началу XVII вв.). Поэтому вопрос об их генетической связи с отмеченной ранней символикой пока остается открытым.
На калужских перстнях изображенный воин иногда держит в поднятой правой руке саблю (меч) (ил. 2-6), а иногда его рука опущена (ил. 7). В отдельных случаях он изображен с копьем и саблей (мечом) одновременно (ил. 8, 9) или же с копьями в обеих руках (ил. 10-12). Такое наделение воина оружием в обеих руках, по-видимому, отражает средневековые представления о «всеоружии» и, очевидно, наделено иносказательным смыслом.
На трех перстнях вырезано профильное изображение воина, перед которым расположен тонкий, плавно изогнутый ствол молодого дерева — «древа жизни» (ил. 12-14). Такой сюжет хорошо известен по печатям XV-XV1 вв., скрепляющим различные документы: раздельные, разъезжие, данные грамоты, межевые выписи и др. Композиция «воин в профиль» известна на монетах Московской Руси еще в XIV-XV вв., и по мнению Г.А.Федорова-Давыдова она «символически означала князя». Отсюда можно сделать предположение, что данные перстни принадлежали представителю княжеской администрации.
На щитках двух перстней мы видим резные изображения всадников. Один вооружен копьем (ил. 18), а другой, обращенный в противоположную сторону, может быть определен как триумфатор (ил. 19). Тематически мотив всадника («ездца»), как известно, наиболее типичен для московской нумизматики, где он появляется уже при сыне Дмитрия Донского — великом князе Василии Дмитриевиче (1389-1425). В дальнейшем он получает развитие и в конечном итоге сливается с иконным образом Св. Георгия Победоносца.
Нельзя не отметить случаев находок в разных регионах однотипных перстней. В распоряжении автора имеется информация о пяти подобных перстнях, найденных в различных местах, но с одинаковым сюжетом — воин с оружием в обеих руках (ил. 10). Изображения на них отличаются некоторой наивностью и схематизмом. Из-за этого, например, достаточно трудно определить вид оружия — копья это или пики? При этом надо отметить, что техника и манера резьбы на перстнях совершенно одинаковы, изделия отличаются лишь размерами (на 1-3 мм). Все это дает основание предположить, что данные перстни-печатки или восходят к одному достаточно известному прототипу, растиражированному в одной или группе мастерских, или происходят из одного мощного центра ремесленного производства, чья продукция широко распространилась в результате межрегиональных торговых контактов. Складывается впечатление, что существовал определенный иконографический тип воинских перстней, широко распространенный в средневековой Руси и восходящий к некоей впоследствии утраченной традиции.
Древние греки, этруски и римляне украшали свои перстни геммами (от лат. gemma) — драгоценными или полудрагоценными камнями с врезанными (инталия) или выпуклыми (камея) изображениями. Перстни служили печатями, а также свидетельством принадлежности к тому или иному сословию (так называемые владычные перстни). Тематика изображений на них была различной: от фигур античных богов и героев до геральдических композиций, включающих, например, бюст Зевса-Сараписа и орла с широко распростертыми крыльями. Изображались также трофейные знамена, увенчанные статуей крылатой Виктории.
Христианство внесло заметные изменения в выбор изображений и символов: появились крест, хризма и фигура Доброго пастыря, характеризующие новую иконографию. Византийские перстни, выполненные из драгоценных металлов, обычно уже не имели украшающих их гемм, а печаткой служил сам щиток (матрица) с зеркально воспроизведенным на нем текстом, монограммой или какой-либо сюжетной композицией. Характерно, что даже в V-VI вв. на перстнях все еще продолжали изображать римского орла. Позже, с развитием иконопочитания, на смену прежним символам приходят фигуры архангелов с крестом, изображение Христа, обеими руками благословляющего жениха и невесту (обычно — императорскую чету), крест с погрудными изображениями Христа и императорской четы, и, наконец, евангельские сцены. Последние появляются главным образом уже XIII-XIV вв., то есть в поздневизантийский период при Палеоло-гах, когда новые иконографические темы становятся популярными.
Если античные и византийские перстни изучены достаточно полно, то аналогичные русские памятники, к сожалению, пока остаются без должного внимания. Приоритетом отечественной сфрагистики (исторической дисциплины, изучающей печати и оттиски) являются вислые свинцовые княжеские печати (буллы) и, в меньшей степени, оттиски печатей и матриц.
Перстни. Литье, гравировка. 2-7, 10-14 — медный сплав; 1, 9 — серебро; 8 — серебро, позолота. Размеры (в мм): внешний диаметр шинки (кольца) х длина щитка х ширина щитка (если щиток круглый, его размер обозначен одной цифрой).
Из коллекции автора; 13 — из частной коллекции).
1. XV-XVI вв. Новгород. (22,9 х 12,3 х 8,9).
2. 2-я пол. XV — нач. XVI вв. Тверь. (19,6 х 12,7).
3. XVI — нач. XVII вв. Калуга. (22,5 х 11,0 х 7,4).
4. XVI — нач. XVII вв. Калуга. (20,0 х 12,2 х 10,4).
5. XV век. Калуга. (24,0 х 14,7 х 11,5).
6. XVI — нач. XVII вв. Калуга. (22,2 х 12,2 х 10,6).
7. XVI — нач. XVII вв. Калуга. (22,0 х 11,7 х 8,7).
8. XV — XVI вв. Тула. (22,5 х 12,8 х 9,0).
9. XVI в. Новгород. (17,0 х 10,1 х 9,4).
10. XV -XVI вв. Калуга. (21,5 х 14,5 х 13,0).
11. XV в. Тверь. (25,2 х 13,7 х 12,7).
12. XVI в. Новгород. (22,7 х 12,0 х 9,0).
13. XVI в. Калуга. (24,7 х 16,0).
14. XVI в. Калуга. (23,6 х 15,4 х 12,9).
В то же время совсем мало изучены сами матрицы, основную часть которых составляют перстни-печатки. С их помощью владелец делал оттиск на воске или мастике, и полученное таким образом изображение становилось «знаком собственности» (или власти).
Перстни-печатки были известны на Руси уже в X в., но повсеместное распространение получили только в XV. Ранние серебряные перстни, украшенные чернью, с круглыми, прямоугольными, квадрифо-лийными и шестиугольными щитками имеют розетки из кринов и розетки геометрического характера, раппорт бордюра — из лозы. На них встречаются княжеские знаки, изображения фантастических зверей и птиц3. Подобные изделия ювелиров X — начала XIV вв. весьма немногочисленны и известны, главным образом, по находкам из древних кладов, как, например, перстень Св. Алексия — в 1354-78 гг. митрополита Московского.
Совершенно иную картину распространения сюжетных изображений дают многочисленные перстни XV — начала XVII вв., найденные в Калужской, Новгородской, Тверской, Московской и Тульской областях за два последних десятилетия. Всплеск таких находок, составивших в результате 32 единицы, обусловлен археологическими исследованиями новых территорий и широким использованием для поиска металлодетекторов. Половину находок составляют перстни, обнаруженные на берегах Оки, преимущественно в черте города Калуги. К сожалению, все они являются случайными находками. Среди них нет экземпляров, происходящих из закрытых комплексов либо из культурных слоев, что серьезно затрудняет их датировку5. Не помогает решению данной проблемы и изучение технологии изготовления перстней, так как изображения на них вырезаны вручную, в схематичной манере. Поэтому перстни имеет смысл классифицировать, прежде всего, по сюжетам.
Представляется вполне логичным предположение о том, что сюжеты перстней напрямую связаны с деятельностью их владельцев. Считается, например, что византийские перстни со сценой обручения принадлежали членам императорской семьи, а древнерусские с изображением креста и фигур архангелов —духовным лицам. Развивая эту мысль, можно предположить, что средневековые перстни с изображениями воинов имели отношение к служилому (военному) сословию. Относительно каждого из них можно дать подробное описание, но гораздо труднее полностью раскрыть и истолковать смысл вырезанной символики. Надо также учитывать общий схематизм изображений, который диктовался используемым материалом и малыми размерами перстней.
На общем фоне качественно выделяются новгородские перстни (ил. 1, 9, 12), что может быть объяснено активными контактами Новгорода с европейскими странами и достаточно высоким уровнем мастерства новгородских ювелиров. Их отличает высокая техника исполнения и художественная выразительность. Тем не менее, изображения в целом отличаются наивностью образа и крайней обобщенностью. Вследствие этого изображения на перстнях столь же условны, как на монетах и печатях средневековой Руси.
Сходство изображений на перстнях-печатках и русских монетах XIV- начала XVI вв. очень примечательно и характерно. Так, сюжеты воина с топором и мечом (ил. 15) и воина на коне с мечом (ил. 16) можно увидеть на монетах великого князя Василия Дмитриевича (1389-1425 гг.). Изображение воина с мечом и щитом (ил. 17) встречается на монетах князя галичского Юрия Дмитриевича (1389-1434 гг.), а также на монетах Тверского княжества6, но чаще всего этот сюжет встречается на монетах князя Бориса Александровича (1425-1461 гг.). Из 30 типов монет этого князя изображение воина со щитом и мечом присутствует на 6 типах, относящихся к середине и второй половине его правления. Это явно сближает монетную символику с образом Святого воина, традиционно воспроизводимого на свинцовых княжеских печатях XII-XV вв.
Наиболее интересные в контексте этой сюжетики перстни имеют на щитке (обычно овальной формы) изображение фигуры стоящего, либо идущего воина-копьеносца (ил. 1). В принципе изображение Святого воина с копьем появляется в княжеской сфрагистике еще в начале XII в. Примером может служить печать, принадлежавшая новгородскому князю Всеволоду — Гавриилу Мстиславичу — Феодоро-вичу (1117-1136 гг.). На ее лицевой стороне помещено изображение Благовещения с «испуганной Марией»: архангел с жезлом в руках и Мария с пряжей, сидящая на скамье. На обратной стороне помещено изображение Св. Федора в полный рост с копьем в правой руке и со щитом, опущенным вниз, в левой. На печатях новгородских посадников XIV-XV вв. часто встречается вооруженный копьем всадник10. Однако перстни из калужских находок типологически относятся к более позднему времени (скорее всего, к XVI — началу XVII вв.). Поэтому вопрос об их генетической связи с отмеченной ранней символикой пока остается открытым.
На калужских перстнях изображенный воин иногда держит в поднятой правой руке саблю (меч) (ил. 2-6), а иногда его рука опущена (ил. 7). В отдельных случаях он изображен с копьем и саблей (мечом) одновременно (ил. 8, 9) или же с копьями в обеих руках (ил. 10-12). Такое наделение воина оружием в обеих руках, по-видимому, отражает средневековые представления о «всеоружии» и, очевидно, наделено иносказательным смыслом.
На трех перстнях вырезано профильное изображение воина, перед которым расположен тонкий, плавно изогнутый ствол молодого дерева — «древа жизни» (ил. 12-14). Такой сюжет хорошо известен по печатям XV-XV1 вв., скрепляющим различные документы: раздельные, разъезжие, данные грамоты, межевые выписи и др. Композиция «воин в профиль» известна на монетах Московской Руси еще в XIV-XV вв., и по мнению Г.А.Федорова-Давыдова она «символически означала князя». Отсюда можно сделать предположение, что данные перстни принадлежали представителю княжеской администрации.
На щитках двух перстней мы видим резные изображения всадников. Один вооружен копьем (ил. 18), а другой, обращенный в противоположную сторону, может быть определен как триумфатор (ил. 19). Тематически мотив всадника («ездца»), как известно, наиболее типичен для московской нумизматики, где он появляется уже при сыне Дмитрия Донского — великом князе Василии Дмитриевиче (1389-1425). В дальнейшем он получает развитие и в конечном итоге сливается с иконным образом Св. Георгия Победоносца.
Нельзя не отметить случаев находок в разных регионах однотипных перстней. В распоряжении автора имеется информация о пяти подобных перстнях, найденных в различных местах, но с одинаковым сюжетом — воин с оружием в обеих руках (ил. 10). Изображения на них отличаются некоторой наивностью и схематизмом. Из-за этого, например, достаточно трудно определить вид оружия — копья это или пики? При этом надо отметить, что техника и манера резьбы на перстнях совершенно одинаковы, изделия отличаются лишь размерами (на 1-3 мм). Все это дает основание предположить, что данные перстни-печатки или восходят к одному достаточно известному прототипу, растиражированному в одной или группе мастерских, или происходят из одного мощного центра ремесленного производства, чья продукция широко распространилась в результате межрегиональных торговых контактов. Складывается впечатление, что существовал определенный иконографический тип воинских перстней, широко распространенный в средневековой Руси и восходящий к некоей впоследствии утраченной традиции.